— Уверена в своей правоте, ребенку жизни не дает! Как только не обзывает, — жалуется Ангелина Ивановна подруге. — Даже мне такое слушать в адрес ребенка больно.
— А ты поговорить с ней пробовала? — интересуется женщина.- Это же не дело…
— Да какой там поговорить, — качает головой. — И слова сказать не дает, коршуном смотрит, говорит чтобы не лезла, раз ничего не понимаю. А сын мой молчит, как будто так и надо.
— Обидно за девочку. У нее еще и возраст такой…подросток. Если сейчас самооценку мать ей так уничтожает, что же дальше-то будет? Она ведь и с собой сделать что-то может. И заступиться некому.
— Не знаю, что делать, — глаза у Ангелины Ивановны влажно блестят. — Затиранит она ее совсем, внучку мою.
С чего все началось
Отношения Ангелины Ивановны с невесткой давно расклеились из-за ситуации в семье сына. А причина проста — лишний вес девочки.
— В моей семье толстых не было, — заявляет стройная Ирина. — Это ваши гены. Я с детства худышкой была. Мама моя в том весе, в каком замуж за отца шла. Родила троих детей, меня и братьев, и нисколько не набрала. Я тоже после беременности в форме. Так что не надо этих оправданий, когда в 25 лет уже пузо по земле волочится, а по бокам кисель торчит. А дочь вся в вашу родню! Рот целый день не закрывается, ест и ест. У нее уже рука толще, чем моя нога! Дальше-то что?
— Невестка и правда изящная, точеная, а вот я… — говорит Ангелина Ивановна. — В нашем роду и правда худышек нет и не было, все в теле. Сын коренастый, не толстый, но с брюшком. Видно внучка и правда в нашу породу пошла.
Девочка родилась недоношенной, вес ее был меньше нормы. Но она была здоровенькой и через несколько месяцев догнала своих ровесников. А потом и вовсе стала очаровательным пухленьким младенцем.
Ирина тогда в весе дочери ничего критичного не усматривала. Кормила, как врачи советовали. Еду варила сама, все свежее и полезное. Аппетит у малышки всегда был отменный. Но через несколько лет Ирина стала дочь в еде ограничивать.
— Можешь себе представить? — вспоминает Ангелина Ивановна. — Ребенок есть хочет, плачет, а мама не дает. А когда мы со сватьей пытались накормить, еще и выговор получали. Видите ли, не тем кормим. Ни печенькой, ни пирожком внучку баловать было нельзя.
Да и обычная картошка, сладкие фрукты, мороженное и другие сладости были «вне закона». Ирина, считая, что ребенок набирает, записала ее на танцы и в спортивные секции. За занятиями следила очень строго. Тогда-то и начались первые обвинения мужниной родни в дурной наследственности.
— Ну как так? — удивляется подруга Ангелины Ивановны. — Она же знает, что и сын твой не худой, и родню всю до свадьбы видела. Тогда ее ничего не смутило? Отчего вдруг сейчас такие претензии?
— Да вот же, — кивает Ангелина Ивановна. — Вроде все видела и понимала. Да очень уж замуж хотелось, видимо. Сын — мужчина обеспеченный. И квартира своя и машина и работа высокооплачиваемая. Вот и вцепилась в него, у самой-то за душой ничего, а жить красиво хочется. А то, что дети в него могут пойти как-то и не подумала. Я один раз не выдержала, все это ей высказала, так она потом два года со мной не общалась. Думала, внучку больше не увижу.
— И сын не заступился?
— Он в эти дела, женские разборки, как он их называет, и лезть не хочет,- вздыхает Ангелина Ивановна. — Считает, что жена о дочери заботится, хочет как лучше. Девочка же. Вот он сыном бы занимался, а жена пусть дочку воспитывает. Мол, она знает, что для девочки лучше и зла ей никогда не пожелает.
Годам к шести было понятно, что внучка Ангелины Ивановны растет крепкой девочкой. Материнского изящества в ней не наблюдалось. Но и из ряда вон полной она еще не была. Тогда еще Ирина относилась к ней терпимо, видимо верила, что вес дочери можно держать в рамках.
— Она отличница была, на спорт и танцы ходила, — говорит Ангелина Ивановна. — Но питание ее невестка держала в кулаке, следила как ястреб. Могла что-то сладкое подойти и отобрать прямо из рук. Уже тогда ребенку психологически покоя не было. А сейчас, ужас что творится: «Жиробасина. Толстуха. Пельмень ходячий. На человека не похожа. Квашня.»
И это далеко не все, что изобретательная в оскорблениях, невестка каждый день адресует дочери.
Как только девочке стукнуло 13 лет, начался период созревания, вес ее вышел из под контроля. Аппетит вырос из-за гормональной перестройки. Да, она округлилась заметно, появились формы, подростковые прыщи, волосы сальные. В глазах Ирины, дочь перешла черту допустимой пухлости.
— На …опу-то свою посмотри. Уже шире холодильника! — возмущалась Ирина в истерике. — Я в одну штанину твоих штанов полностью влезу и еще место останется. Ты в сумо стремишься? Может перестанешь жрать, как корова? Целый день только и жуешь!
— Может запросто хлеба кусок из рук выбить,- качает головой Ангелина Ивановна. — А когда я увидела и заступилась, меня с тех пор снова на порог не пускает. Ирина следит, чтобы после шести вечера у дочки и крошки во рту не было. Но за всем не уследишь. Есть еще школа. А там буфет. И пирожки и пицца и чипсы и сладкий чай купить можно. Что внучка и делает, есть-то хочется! Она же растет. Из-за матери ребенок все время на нервах, ходит подавленная, стала страшно стесняться. Гулять не хочет, танцы бросила, в спортивную секцию каждый раз через слезы ходит, мать заставляет. Говорит, если и спорт бросишь, то такой коровой станешь, что ни один мальчик на тебя, уродину, не посмотрит.
— Ужас! А невестка не думает, что она так ребенка совсем доведет до нервной анорексии или чего похуже?
— Ничего она не боится, — вздыхает Ангелина Ивановна. — Говорит жирной такой ходить — позорище.
— Какая анорексия с такой-то жо..ой? — язвительно говорит Ирина. — Я о своем ребенке забочусь, чтобы из нее не выросла туша 58 размера! А вы мне только мешаете. Думаете не знаю, что гадости всякие сладкие ей подсовываете, когда я не вижу? Она слышит и думает, что раз бабушка говорит, что жрать можно сколько хочешь, то можно так и делать! А я не хочу, чтобы из-за вас моя дочь стала шире Хабаровского края, спасибо и так уже с генами удружили.
— Мама, не надо больше, — сказал сын, когда провожал Ангелину Ивановну. — Для блага дочки сейчас нужно с ней построже. Ирина права, это же здоровье и ее будущее.
— Ну не будет она моделью, как Ирине хочется, — говорит Ангелина Ивановна подруге. — Нельзя из слоника сделать газель. Только психику ребенку испортит. А я буду и дальше делать, что могу, внучку в обиду не дам.
А вы что думаете? Кто прав?
Другие статьи из раздела Отношения:
Одна обобрала, другая выставила без объяснений
Почему свекровь отказывается принимать невестку в коляске в семью
У меня была эмоционально закрытая мать. Вот, какой я выросла
Выгнала дочерей из дома и не жалею
Сохрани статью в социальные сети: